Соррентино снял красиво. Но о чем?
Еще в Каннах на фестивале 2024 года «Партенопу» Паоло Соррентино («Молодой папа», «Идеальная красота») назвали самым спорным из снятых им фильмов. Некоторые критики тут же взялись рассказывать о том, как причудливо режиссер трактует древнегреческий миф и что жителям Неаполя (Партенопа — второе историческое название города), как и главной неаполитанке — актрисе Софи Лорен, от него досталось зазря. Другие разглядели в ленте стремление Соррентино следовать моде и вывести на экране молодую и независимую героиню. Третьи же убаюкивающе заворковали про то, как тонко картина повествует о юности и опасностях первой любви.
Миф о сирене
Все так. На страницах этой киноистории есть и миф о Партенопе. Вернее, даже целых две его трактовки. Согласно первой, древнегреческой, Партенопа — сирена, не сумевшая соблазнить Одиссея и от отчаянья утопившаяся в море. Место, куда вынесло волнами тело, жители и назвали Неаполем. Впрочем, у римлян была своя версия сюжета. Партенопу полюбил кентавр Везувий. Разгневанный Юпитер наказал влюбленных, превратив девушку в город, а юношу — в вулкан. И теперь лишь яростные извержения напоминают о силе чувств несчастного. Действительно, обе мифические линии отчасти вплетены в фильм, добавляют ему смыслов, но ни одной лента не исчерпывается. Да и вопрос: только ли Партенопа у Соррентино выступает в роли сирены?
О неаполитанцах от неаполитанки
Присутствует в картине и безобразная сцена, в которой некая великая неаполитанская актриса Флора Мальва (Изабелла Феррари), внешне похожая на Софи Лорен, набрасывается с обличительной речью на жителей Неаполя, критикуя их за чересчур серьезное отношение к себе. После чего заказчик банкета срывает с нее парик, обнажая лысеющую голову. Вообще, образ разочарованной дивы, как и специфический юмор, граничащий с едкой иронией, не в первый раз возникают в фильмах Соррентино, тут режиссер остается верен себе.
Партенопа и все-все-все
Правы и те, кто обратил внимание на необычный образ главной героини. Ее играют две актрисы: Челесте Далла Порта досталась роль соблазнительной девушки, а Стефании Сандрелли — профессора-антрополога, постаревшей, да что уж там, потерявшей всякий блеск нашей современницы. В юности Партенопа прекрасна, жестока и нарциссична до невозможности. А в старости умудрена, спокойна и, наконец-то, идет навстречу жизни.
Есть в ленте и влюбленность, и жажда обладания, и запретная страсть, и просто случайные отношения, которые Партенопа заводит, казалось бы, потому что привыкла ни в чем себе не отказывать… А также еще с десяток тем. Одни раскрываются с неожиданной стороны в глубоких диалогах, другие затрагиваются лишь по касательной. У неподготовленного зрителя подобное вызовет раздражение и путаницу. И вопрос о том, что же все-таки хотел сказать автор, напрашивается.
Ведь о чем бы не говорилось в этой ленте, с уверенностью заявить: «Да, все было именно так» — невозможно. И назойливые вопросы множатся. Любила ли Партенопа своего погибшего брата Раймондо (Даниэле Рьенцо) по-настоящему? И любила ли она его не как сестра? Было ли что-то между ними в той карете, которую на первый день рождения девочке подарил богатый родственник? (Потом — как насмешка — подобная, но черная карета-катафалк увезла Раймондо на кладбище.) Действительно ли Партенопа стала причиной его самоубийства? И правда ли семья девушки обезумела в день исчезновения Раймондо или сумасшествие было с ними всегда? А Сандрино (Дарио Аита), мальчик с глазами печальной собаки, он точно любил неаполитанскую красавицу или, как прочие мужчины, хотел обладать ею? И почему, имея все данные, Партенопа не стала актрисой? Не улетела на вертолете с миллиардером и не выбрала то невероятное будущее, что так неминуемо на нее надвигалось? Почему в итоге она предпочла одиночество, кафедру и антропологию? И зачем вообще в этой картине странный писатель-алкоголик Джон Чивер (Гари Олдман) — к слову сказать, реально существовавший классик американской литературы, и антрополог Девото Маротта (полюбившийся многим по «Молодому папе» актер Сильвио Орландо), нежно воспитывающий своего уродливого сына?
Умение видеть
Ответ прост и сложен одновременно. Дело в точке зрения, вернее, в приобретении собственного взгляда на мир. Недаром Партенопа несколько раз на протяжении ленты спрашивает Девото Маротту о том, что такое антропология. А он то цитирует учебник, то медлит с ответом, то говорит нечто странное, будто антропология — это умение видеть, которое приходит тогда, когда больше нечего терять. Собственно, весь фильм Партенопа только и делает, что смотрит на себя и свою жизнь глазами других людей. Ведь еще задолго до появления идеи стать актрисой она примеряет роли. Что потрясающе передает операторская работа Дарьи Д’Антонио. Как всегда, у Соррентино в кадре нет ни одной лишней детали. Любой предмет, возникающий на экране, потом обыгрывается и имеет смысл. Например, цветной купальник Партенопы. В начале картины он висит на стуле, и Сандрино целует его, как святыню; чуть позже юноша осторожно тянет за завязку другого, снимая его с возлюбленной. А потом, когда история обрывается, Сандрино с печальной усмешкой глядит на третий купальник, как и в первой сцене, так же небрежно намотанный на спинку.
Но умение видеть Партенопа приобретает не тогда, когда теряет прежнюю жизнь, брата, влюбленного Сандрино, ребенка и даже, кажется, веру, но только тогда, когда перестает быть по-настоящему красивой. Пожалуй, Стефания Сандрелли преувеличенно стара и обычна на экране. Но именно в этом состоянии героиня вдруг способна обратиться от себя к миру.
И что же она видит? — спросите вы.
И я отвечу: жизнь, чье-то незабываемое нежное лето, плывущее сквозь ночной Неаполь на платформе футбольных болельщиков…
